50-60-е годы

я думаю астрально...

Семену Вайнблату

я думаю астрально

я чувствую причудами

я вижу мир спектрально

я слышу мир прелюдами

во мне творят природу боги

во мне творят стихи поэты

во мне меняются эпохи

во мне вращаются планеты

я мальчик Аксиома

я девочка Гипотеза

я клетка-хромосома

я это точка полюса

во мне спешат на праздник люди

во мне спешат на труд машины

во мне моих любимых груди

во мне моих друзей морщины

я это Я

это моя семьЯ

это моя ЗемлЯ

это вся ВселеннаЯ

науки

Атому Морозову

я знаю все науки

но не умею жить

умею носить брюки

но не умею шить...

я знаю арифметику

таскания мешков

а также кибернетику

писания стишков

я знаю каллиграфию

стучащих кулаков

а также географию

кричащих кабаков

я знаю агрономию

тряпичных роз

а также астрономию

столичных звезд

лампочка

я лампочку включил в мозгу

и сразу всю увидел згу

ленивоимпотентную

абстрактнотрансцендентную

в которой все мои грехи

собрались в стройные стихи

эгоэмбриональные

космонациональные

стихи я быстро выучил

и лампочку ту выключил

желание

я знаю что хочу ужасно много

я знаю что добьюсь ужасно мало

чтоб мне открылась к истине дорога

которая всех слабых обломала

чтоб люди уважали мои мышцы

за то что в них к работе есть терпенье

чтоб люди уважали мои мысли

за то что в них о жизни откровенье

Пикассо

а вдруг божественный Пикассо

разоблачит секрет секретов:

искусство это просто касса

взаимопомощи эстетов

эстеты это наркоманы

а их таланты — их карманы

Калека и Дурак

Калека встретил Дурака

Дурак и говорит:

— ты знаешь я издалека

принял тебя за ишака

такой уж ты на вид

ответил так Калека:

— свалял я больше дурака

ведь я тебя издалека

принял за человека

страшный сон

я никак не могу проснуться

а тело уже в огне

я никак не могу просунуться

через форточку в окне

я ногой выбиваю раму

и падаю под трамвай

я зову перед смертью маму

а она говорит: — вставай!

медуза

Тане Фрейман

сегодня опьяненный Музой

в пылу лирических речей

я бы назвал тебя медузой

но нет медуза горячей

...на море отдыхает разум

зато пусть в мышцах кровь кипит

плыву красивым четким брасом

фонтан пускаю ртом как кит

короткий злой рывок ногами

и вытянувшись мчусь вперед

широкий плавный взмах руками —

вдруг что-то ударяет в рот

гляжу медуза цвета синьки

уходит в страхе в глубину

колышутся в воде ворсинки

и щупальцы гребут ко дну

я фыркаю плююсь брезгливо

поспешно в сторону гребу

но чувствую словно крапива

жжет что-то нижнюю губу

...вот это да холодный студень

поцеловав ожег меня

ты ж телом горячей но студит

твой поцелуй в нем нет огня

простите

простите мне мой бурный стиль

люблю я бурю а не штиль

пишу от сердца а оно

судьбой горячим мне дано

простите дерзкий мой язык

его вам не унять

я в жарком споре не привык

бесстрастность сохранять

простите мой веселый тон

я так беспечно юн

люблю крикливый саксофон

и томный лепет струн

простите мой игривый взгляд

мой юношеский пыл

я всех бы кажется подряд

хорошеньких любил

но не прощайте мне прошу

фальшивых скучных строк

и я тогда вам сам скажу:

— спасибо за урок

Четверостишия 50-х

я был философом с пеленок

с трех лет влюблялся я в девчонок

и лишь теперь я как дитя

живу бездумно и шутя

я абрикос понюхозрел

он слишком перегнилозрел

и я его сорватоптал

да так что сам поскользупал

мы все живем для лучшего

аристократа

как жили афинские лучники

для Сократа

я знаю: я мертвец я камень я природа

весь смысл в бездействии и хаосе... с ума

сошли вы все... да здравствует свобода

от жизни... да восторжествует тьма

в эти годы мрачные

в эти годы душные

развелись невзрачные

люди равнодушные

горбун

я маленький злой горбун

нацеленный как гарпун

в прозрачный хрупкий висок

врага который высок

он полагает вроде я

не человек а пародия

за то что я недорос

за то что я как вопрос

когда я правду шепчу

он думает я шучу

когда я по делу спешу

он думает я смешу

подружка

у моей подружки

груди как подушки

ляжки как фляжки

полные вина

губы — клубнички

а глаза — кринички

в которых нету дна

я иду к подружке

ложусь на подушки

придвигаю фляжки

полные вина

съедаю клубнички

и ныряю в кринички

в которых нету дна

Твердость

моя голова штангист

мой мозг штанга

мое сердце танкист

в моей груди как в башне танка

мне страшно на себя смотреть

таким я твердым стал

я человек теперь на треть

на две трети металл

передо мной тернистый путь

сквозь всяческую гнусь

не пробуйте меня согнуть

а то как разогнусь

ожидание

она придет после заката

а я уже принялся ждать

она придет словно загадка

которую не отгадать

я выбриваю свои щеки

я вымываю свои ноги

я протираю два стакана

словно дуэльных два нагана...

Четверостишия 60-х

я культурист ума

полна моя сума

непримененных знаний

непрожитых желаний

я боюсь не смерти а скуки

и потому за славой гонюсь

я боюсь не жены а суки

и потому до сих пор не женюсь

люблю идеалистов

умеющих мечтать

люблю эквилибристов

умеющих летать

не строят больше чердаков

а где же кошкам жить

не родят больше чудаков

а с кем же мне дружить

е..... все на свете

и взрослые и дети

и честные и б....

и спереди и сзади

внемлю насекомопениям

темноты и тишины

внемлю космопривидениям

глубины и вышины

мы на праздник шли по лужам

и несли портрет вождя

вождь был нам ужасно нужен

он спасал нас от дождя

сердце мое словно раненый на войне

не желающий выйти из строя

боль ощущает вдвойне

жажду победы втрое

я не пишу а пашу

и не стихи а стихии

я много сказать спешу

пока не умер с тоски я

ноктюрн

моей матери Эльвире Розе

я слагаю стихи в темноте

когда засыпают глаза

когда ноги устали идти

а дороге не видно конца

я слагаю стихи в темноте

когда в небе нет ни звезды

когда рядом нет ни души

а вокруг притаился мрак

я слагаю стихи в темноте

когда вдруг теряешь тропу

и бредешь не зная куда

а колючки бьют по лицу

глаза мои спят а ноги глядят

нащупывая дорогу

глаза мои спят а мысли галдят

чтоб не было одиноко

а мысли рифмуют каждый мой шаг

шагая в ногу с ногами

я не император и не шахиншах

но путь мой усеян стичами

глаза мои спят а ноги глядят

но не замечают рытвин

глаза мои спят а мысли галдят

таинственные молитвы

а мысли рифмуют каждый мой шаг

и рифмы легки как вздохи

я не император и не шахиншах

я больше — я Дух Эпохи

мой зверинец

моему брату Леону Арзуняну

во мне живут четыре зверя

и кот и пес и конь и волк

они живут во мне не веря

что в этом есть какой-то толк

они мяукают и лают

и ржут и воют день и ночь

они напомнить мне желают

что выйти из меня не прочь

кот хочет выпрыгнуть в окошко

туда где промелькнула кошка

его за это я ругаю

но иногда с цепи спускаю

пес хочет выскочить в ворота

и за штаны поймать кого-то

его за это я ругаю

но иногда с цепи спускаю

конь хочет проскакать галопом

по всем Америкам Европам

его за это я ругаю

но иногда с цепи спускаю

а волк проводит время воя

о том что он желает боя

его совсем я не ругаю

зато с цепи и не спускаю

во мне живут четыре злюки

и волк и конь и пес и кот

они замучились от скуки

жить на цепи который год

они мяукают и лают

и ржут и воют день и ночь

они напомнить мне желают

что разорвать меня не прочь

деточка

скрестились прямые

получилась точка

скрестились живые

получилась деточка

точка помучилась

и стала кругом

деточка поучилась

и стала другом

живу я в мире слов

они лежат и кто-то их найдет

слова в которых спрятано такое

что самый распоследний идиот

вдруг заразится светлою тоскою

накачивал я мускулы

моих мозгов

искал во всем корпускулы

моих стихов

попавши в рифм объятия

ломаются понятия

ломаются как девушки

попавшие в объятия

поэтом быть несложно

коли живешь неложно

зато вот жить неложно

необычайно сложно

и стал я душу открывать

перед толпой притихшею

и стал себя чертвертовать

в строках четверостишия

пусть стихи мои будут как слово

слетевшее с уст немого

первое радостное горячее

за тысячу слов говорящее

живу я мире слов

как будто в мире снов

как будто вдруг разбудят

и больше слов не будет

становление

я сам себя у мира выклянчил

зато с процентами отдам

я сам себя для счастья вынянчил

как первый человек Адам

я сам в себя влюбляю женщину

которая всегда сама

я сам в себя как в декаденщину

бросаю горькие слова

я сам себя импровизирую

и постранично продаю

я сам свои грехи визирую

и прокурору подаю

я сам себя пророком сделаю

тем что ни слова не совру

я сам себя как вишню спелую

в экстазе творческом сорву

прощайте

прощайте прощайте прощайте

ухожу я от вас в себя

не расспрашивайте меня — читайте

или лучше забудьте любя

я возьму с собой только друга

это значит возьму самого себя

а еще со мною пойдет подруга

это значит со мною пойдет Земля

отрывки из поэмы «Я»

я рифмую сходу

оду

я рифмую сходу

как ныряю в воду

я рифмую весело

чтоб рифма куролесила

я рифмую страстно

чтоб рифма била страшно

я рифмач-хохмач

рифма скачет как мяч

по лугам

по мозгам

приходите на матч

я рифмач-хохмач

рифма скачет как мяч

не футбольный

Земной

зафутболенный мной

мы все космонавты с ракеты Земля

летящей к неведомой цели

мы смотрим в пространство

случайность моля

чтоб все мы остались целы

лица лица

длинный длинный коридор

то ли это в жизни

то ли это снится

то ли это правда

то ли это вздор

слякоть слякоть

ноги сами лезут

в грязь в грязь

если это в жизни

как же тут не плакать

если это снится

улыбнусь храбрясь

нужны мне не мысли твои а губы

не сердце твое а груди

мы будем с тобой веселы и грубы

как первобытные люди

и я привыкну к твоему запаху

и к твоему вкусу

и на плече твоем запеку

клеймо жестоким укусом

и наше веселое грубое ложе

станет центром планет

и мы с тобою станем моложе

на миллионы лет

я носки свои изнашивал

до прелости

я стихи свои вынашивал

до зрелости

я свое лицо не вижу

вижу только тело

я свои слова не слышу

слышу только дело

я себя не ощущаю

ощущаю только боль

я себя не защищаю

защищаю только роль

я вечно одинок

я вечно зол и целен

я как единорог

в цель дальнюю нацелен

я выжду цель свою

я буду тих в упорстве

я замертво свалю

ее в единоборстве

я маленький паучишка

плетущий свои паутины

и давят меня ногами

огромные кретины

а я пожираю мелочь

попавшую в паутины

и вырасти мечтаю

как огромные кретины

я прочитал «Манифест»

и стал коммунистом

не портил чужих невест

и стал онанистом

я разбит и разбросан

вот язык мой вопросом

а вот это вот уши

в ожидании чуши

вот протезы протезы

вместо ног вместо рук

как живые протесты

против тысячи вдруг

а вот это печонка

как нагая девчонка

а вот это мозги

как скульптура тоски

а вот это вот сердце

как шашлычина в перце

я стучу по затылку

как в пустую бутылку

я стучу себя в лоб

как в наполенный гроб

я спрятан в клетку комнаты

за толстыми дверьми

чтоб не ходила ко мне ты

с опасными зверьми

люблю я гладить тех зверей

и нежно целовать

но я поставил у дверей

тяжелую кровать

и сам я лег на ту кровать

чтоб ты не шла ко мне

я буду ночью ревновать

твоих зверей к луне

богу Марксу я молился

верил в Ленина-Христа

жить счастливо научился

как в г.... живет глиста

люблю мою подружку

пуховую подушку

усталый прихожу домой

бросаюсь сразу к ней

щеками приникаю

руками привлекаю

и нет любви на всей земле

порывистей сильней

о эта белоснежность

округлость мягкость нежность

о этот запах свежести

с ним на душе легко

лежу на ней часами

с закрытыми глазами

и мысли мои где-то там

в неясном далеко

вот время расставаться

как трудно оторваться

от душеньки-подушеньки

дарящей мне уют

о эта белоснежность

округлость мягкость нежность

но ведь нельзя подушку брать

с собою — засмеют

мы прячем в штанины ноги

мы прячем в штанины руки

и ходят одиноки

не люди а брюки

мы все свои экспрессии

брюками сжимаем

когда мы хотим поэзии

мы просто брюки снимаем

мы мир ощущаем брюками

себя защищаем брюками

мы думаем не головами

а скрытыми в брюках брюхами

сердце мое голове вредит

отдавая ее безголовым в кредит

и служит моя голова безголовым

снабжая их нужным словом

голова моя сердцу вредит

отдавая его бессердечным в кредит

и служит сердце мое бессердечным

снабжая их чувством человечным

у меня беголовое сердце

и бессердечная голова

в сердце моем чувства сердятся

в голове сердятся слова

сердцу моему так трудно живется

что оно когда-нибудь разорвется

голова моя так бесится

что она когда-нибудь повесится

вы меня не знаете

это всё обман

вы в меня влезаете

как в густой туман

сквозь меня проходите

в свое никуда

меня не находите

а себя вот да

я сексот среди них

я скрываю свои экспрессии

я сексот среди них

я СЕКретный СОТрудник поэзии

пусть стихи мои будут не тихи

под обложками не скрываются

пусть стихи мои как шутихи

в карнавальном небе взрываются

я тот сперматозоид

который не устал

я знал что драться стоит

и человеком стал...

я триллионопервый

но вот у триллиона

не выдержали нервы

и я один у трона

я стал расти и драться

и драться и расти

я стал за звезды браться

и космосом трясти

я бог-сперматозоид

я гений человек

я знаю драться стоит

чтоб быть счастливей всех

я нарожу детишек

сперматозоидят

они найдут затишек

и слабых заедят

сперматозоидята

облепят шар Земной

сперматозоидята

божиться будут мной

сперматозоидята

составят кабинет

СПЕРматриархата

бесчисленных планет

я бог-сперматозоид

я гений-человек

я знаю драться стоит

чтоб быть счастливей всех

я смотрел сквозь решетку ресниц

на двор выкрашенный дождем

на маленького мальчика играющего в ничего

и мне захотелось приснить это во сне

я это ты

ты это я

и только темнота вокруг

рука моя

рука твоя

нет наша вся четверка рук

вот губы пошептались

и стали целовать

вот звезды пошатались

и стали танцевать

тут уж и Бога ритм увлек

задергались конечности

и старый Бог

пустился рок

плясать на бесконечности

так Бога танец опьянил

что обняв Деву Времени

Бог в чрево Девы заронил

святое семя бремени

и сразу Дева понесла —

с космической беспечностью

росла росла росла росла

и разрешилась вечностью

устали звезды танцевать

в созвездия вернулись

устали губы целовать

и вяло отвернулись

нет больше мы

есть я есть ты

от радости осталось

сознанье сытой пустоты

и сонная усталость

правым глазом чочочу

левым плачу

ртом рычу

носом мычу

ж.... пою «Кукараччу»

правой ногой иду в бои

левой в коммунизмы

правой рукой чватаю х..

левой п....

сердце мое термометр

мозг арифмометр

х.. мой это ракета

спермой горячей согрета

мы учимся жить у машин

пока сами не станем машинами

без страха без слез без морщин

с потребностями мышиными

мы хотим не идей а формул

мы хотим не чувств а форм

мы хотим чтобы был оформлен

точный план земных реформ

70-80-е годы

времена года

стал бы летом я песчинкой

у ребенка на руке

стал бы осенью дождинкой

растворившейся в реке

а зимой бы стал снежинкой

что влепилась в снежный ком

а весной бы стал тычинкой

над раскрывшимся цветком

двум Петям

Петру Межурицкому (Шлаферу)

и Петру Рею (Рейдману)

шизофреники устали

у поэтов нету слов

ведь кому-то нужен Сталин

чтоб забила в жилах кровь

нужна соль и нужен перец

чтоб почувствовался вкус

нужен русский нужен немец

чтоб явился Иисус

и сотрется ураганом

конец света конец тьмы

и покончим мы с тираном

пожирающим умы

сразу небо прояснится

птеродактили вспорхнут

это завтра нам приснится

а сегодня тяжкий труд

три страницы

Федору Бруку

чистая страница

как чистая девица

ее может уболтать

остолоп любой

для нее всё ново

она жаждет слова

слово первое на ней

как первая любовь

вся в словах страница

словно молодица

что под сердцем носит

своей страсти плод

но редактор правит

зачеркнет убавит

и вот так странице

делает аборт

грязная страница

как грязная девица

ластик к ней ластился

но всю грязь не стер

кляксами заляпана

пальцами залапана

ветер жизни дунул

и унес в костер

шестнадцатьтысячпервый

четыре тысячи глухих

выслушивают нас внимательно

четыре тысячи слепых

указывают путь старательно

четыре тысячи немых

нам песни напевают модные

четыре тысячи хромых

танцуют танцы хороводные

а я шестнадцатьтысячпервый

на них убогих трачу нервы

четверостишия 70-х

ветшают старые религии

словно музейные реликвии

грядет религия науки

как цепи новые на руки

я шагаю всю жизнь по Земле

а Земля шагает по мне

я вращаю ее ногами

а она меня материками

мои стихи не музыка

прекраснозвучных лир

они записка узника

переданная в мир

днем у нас социализм

по способностям шуруй

зато ночью коммунизм

по потребностям воруй

поэтов много есть в России

но власти их не признают

печататься им не дают

боясь нежданного мессии

все люди тараканы

и их дома капканы

и их наука ложь

и божество их вошь

я охрип от молчания

я охрип от желания

говорить что хочу

я охрип но молчу

я последний земной поэт

и первый космический робот

и это последний земной куплет

и первый космический рокот

испытанье

Даниилу Призамду

я Бога каждый день молю

чтоб дал мне счастье в правде жить

любить того кого люблю

и негодяям не служить

но Бог мне испытанье дал

служить не тем любить не тех

и средце стало как металл

среди неискренних утех

перевал

вокруг поднялись горы Фальши

и труден Правды перевал

и кто-то карту переврал

но мы идем упорно дальше

и вот Познания вершина

за ней Признания долина

хоть спуск опасней чем подъем

но мы упорные идем

рифмы

моя книжка записная

словно память запасная

да и какой русский

не имеет общественной нагрузки

там по берегу Куяльника[1]

ходит дама без купальника

из яичного порошка

не вырастишь петушка

он отрывал свою мазоль

и ей питался как мацой

можно не снимая платья

доиграться до зачатья

больным людям нужны клизмы

больным странам катаклизмы

я только каламбурю

а поднимаю бурю

хорошо быть поэтом...

Игорю Павлову

хорошо быть поэтом

как шкатулка с секретом

с неразгаданной формой

с непонятной платформой

быть духовным факиром

стихотворным эмиром

целовать до убийства

рифмовать до витийства

хорошо быть поэтом

недотёпой с приветом

с жизнью столь бессистемной

что зовется богемной

без жены и начальства

без любви и нахальства

незажатым наукой

круговою порукой

хорошо быть поэтом

никогда не допетым

в кабаках неиспитым

в лагерях неизбитым

жить с комфортом с почетом

колдуном звездочетом

социальным провидцем

душ людских летописцем

роли

Генриху Басину

у каждого своя программа

и он живет по ней упрямо...

шахтер выламывает уголь

папаша ставит сына в угол

директор издает приказ

в парадной трое давят газ

официантка вертит задом

священник угрожает адом

орел выслеживает дичь

министр продумывает спич

кобель облизывает суку

пропагандист наводит скуку

кондитер продает рулет

бандит наводит пистолет

философ изучает “измы”

жонглер подбрасывает клизмы

старуху тянет на любовь

комар из марашала пьет кровь

свистит в свисток регулировщик

целует тигра дрессировщик

пилот взлетает в облака

корова лезет под быка

бульдозерист ровняет свалку

дед прыгает через скакалку

осёл лягается с ослом

посол хитрит перед послом

...а в общем как сказал поэт

всё в жизни суета сует

рыцарская песенка

сотрите пыль с доспеха

вступив в святое братство

вас ждет тщета успеха

и нищета богатства

сорвите крест смиренья

приняв дерзанья планы

вас ждет мираж прозренья

и немота нирваны

раскрепостите страсти

на службе у державы

вас ждет бессилье власти

и пустословье славы

евреи

Александру Штрайхеру

евреи — дрожжи человечества

его болезненная совесть

весь шар земной для них отечество

а Библия о предках повесть

их кровь в любой найдется нации

и их секрет успеха прост

идеи словно ассигнации

они одалживают в рост

от них все главные религии

как воля самого Творца

и революции великие

как репетиции конца

они во всех делах умельцы

и древний пыл их не потух

а в общем-то они пришельцы

с планеты под названьем Дух

мир катится в тартарары...

мир катится в тартарары

а мы надели шоры

не в силах выйти из игры

в благие разговоры

мир катится в тартарары

а мы и смех и грех

не в силах выйти из игры

с названием успех

конец света

придет провиденная дата

всё сокрушающих идей

народ взбесившееся стадо

затопчет собственных детей

в своем остервененьи лютом

он превратит планету в ад

и реки вспенятся мазутом

и воздух пронизает чад

вулканы изрыгут угрозы

разнузданности пьяных орд...

и словно траурный аккорд

вдруг прорастут из трупа розы

усталость

я устал сидеть в засаде

среди грязных червяков

и кривляться на эстраде

для забавы дураков

каждый день читать газету

не по строкам а меж строк

слушать Галича кассету

схлопотать рискуя срок

я устал тянуть резину

приспосабливаясь к вам

и дырявую корзину

тарабанить в свой вигвам

мыслить тайно в одиночку

целовать партийных дур

и выплачивать рассрочку

за молдавский гарнитур

я устал ходить по краю

разрешенных свыше слов

и прислушиваться к лаю

юдофобствующих псов

пить без права на закуску

петь что партия велит

и еще носить в нагрузку

свои рукописи в «Лит»

я устал от симуляций...

я устал от симуляций

мол и я такой как вы

от казеных демонстраций

по приказу из Москвы

я устал от самиздата

вызывающего лай

и начальственного мата

загоняющего в рай

я бегу с работы на свиданье...

я бегу с работы на свиданье

чтоб скорей коснуться милых губ

поцелуи это поеданье

тех кто нам душой и телом люб

чмокну в губы с жаром нетерпенья

прикушу зубами их слегка

а потом взасос до опьяненья

языком касаясь языка

после губ я поедаю щеки

по щекам дорога на глаза

поцелуи это лишь намеки

что потом проголосуем за

наконец на очереди шея

а под шеей платье как броня

но целуемая хорошея

просит взглядом: дальше ешь меня

дальше ручки до локтей открыты

и открыты ножки до колен

а мои уста еще не сыты

попадаю к ручкам-ножкам в плен

платье смято как в обед салфетка

груди бедра просят: поцелуй

на закуску между ног конфетка

и встает во всем величьи ...

завороженность

художнику Норе Шварц

в твоей минорной партитуре

без блеклой суетности слов

живет приверженность натуре

никем не высказанных снов

где завороженное время

плывет куда-то в небеса

и умудренные деревья

скрывают в кронах чудеса

и тихое круженье красок

смывает отчужденья чад

и тысяча усталых масок

о неизведанном молчат

постиженье

художнику Евгению Рахманину

такое миропонимание

что быть собою это мания

но поддаюсь я излечению

пожизненному заключению

такое мироощущение

что не могу без возмущения

хоть я наверно тоже грешен

за что рискую быть повешен

такое мироосознание

что кто-то жаждет приказания

меня скорее обвинить

помиловать нельзя казнить

такое постиженье мира

что я не признаю кумира

и аплодирует народ

тому что я в семье урод

четверостишия 80-х

мы пришли в этот мир на время

чтоб уйти из него навсегда

и на нас возложено бремя

непонятного нам труда

быть нормальным это пресно

можно спиться от тоски

чтобы стало интересно

нужно вывихнуть мозги

я старый больной и дурной

живу с ненормальной женой

и дети мне в душу плюют

так вот он семейный уют

не раскроет пантомима

всю природу человечью

это просто понты мима

не владеющего речью

— ну что за спешка

нервная дурная

ты просто пешка

— да но проходная

перед ядерным концом

каждый станет подлецом

каждый станет дураком

это словно снежный ком

поэтов нет — а есть лишь графоманы

и нет ученых — есть одни профаны

нет информации — зато есть пропаганда

и нет правительства — страною правит банда

опасайся анекдотов

и критических речей

избегай всю жизнь сексотов

и внештатных стукачей

слова слова выпендриванье шлюхи

маразм карьеры атрофия чувств

раздутые как от водянки слухи

блажная какофония искусств

«Народ и Партия едины!»

...когда народ — одни кретины

«Вперед к победе коммунизма!»

...который нужен нам как клизма

пусть не пьянит меня весной

любви идиотизм

пятнадцать лет прожить с женой

вот это аскетизм

я не терплю одесской прессы

за провинциализм агиток

зато я патриот Одессы

и миловидных одесситок

отпустите мне грехи

чтобы сделал я другие

чтобы написал стихи

про греховные стихии

тапас[2]

Татьяне Михайловской

не надо много жрать

чтоб тяжесть поднимать

не надо много знать

чтоб сущность понимать

а надо лишь хотеть

потеть потеть потеть

и вдруг оно прорвется

поднимется поймется

пракрити[3]

Анатолию Букову

Бог понемногу нам дает

познать пракрити

но в то же время устает

от нашей прыти

Бог понемногу нам дает

решить задачу

но в то же время устает

давать нам сдачу

жертвоприношение

умей от жертвы рвать куски

при жертвоприношении

и компостировать мозги

в своем стихосложении

умей и жертвовать собой

когда велит Мадонна

чтобы народ валил гурьбой

в кино Армагеддона

лев

ты слишком уж зазнался лев

за твой левацкий рык

а ну-ка отправляйся в хлев

и поживи как бык

и прикуси язык

что за распущенность рычать

претит начальству рык

а коль не в силах ты молчать

то лучше научись мычать

как благонравный бык

а раз уж ты живешь в хлеву

в компании быков

и вместо мяса ешь траву

значит и сам таков

хотя и без рогов

не задирай свой хвост трубой

оставят без хвоста

и ждет тебя не в джунглях бой

сразится лишь мясник с тобой

на бойне для скота

суетность

живу я суетно и скучно

как член-корреспондент

люблю бездумно и бездушно

как старый импотент

над романтизмом хохочу я

мол детская игра

не знаю сам чего хочу я

наверно в гроб пора

происхождение

моим дедам Степану Арзуняну и Исидору Розе

всю жизнь я в качестве нагрузки

несу загадку бытия

родной язык мой это русский

зато вот кто скажите я

один мой дед был армянином

был в Турции изгоем он

но став российским гражданином

от геноцида тем спасен

другой евреем был венгерским

сел за политику в тюрьму

но гражданином стал советским

и это жизнь спасло ему

я в Новороссии родился[4]

филологом-русистом стал

для Родины своей трудился

о будущем ее мечтал

но кое-кто свой разум узкий

с ухмылкой выказать спешит:

— нет ты не наш нет ты не русский

ты армянин и даже жид

но ведь как раз горжусь я смесью

моих кровей пришедших в Русь

и над твоей убогой спесью

я просто с горечью смеюсь

да сам-то ты настоен чисто

и не был ли твой предок гунн?

уверен: шовинист речистый

всегда в своей основе лгун

твои претензии напрасны

по предкам тоже ты не чист

но мы с тобой и вправду разны

ведь я русист а ты расист

но к счастью большинство — иное

кляня патриотизм квасной

чтут всё сообщество земное

гордятся собственной страной

освоив и моря и реки

все земли изучив окрест

ходили из варяг да в греки

туземных привозя невест

был Пушкин с эфиопской кровью

а князь Олег был скандинав

но помнит их народ с любовью

героями Руси признав

да и само ведь слово «руссы»

принес в Нов-город русс-варяг

оно племен скрепило узы

и стал бояться русских враг

мешались с русскими норманы

чухна карелы пермяки

вотяки муромы аланы

хазары готы кипчаки

в степях украинских осели

евреи венгры немцы — но

по большей части обрусели

язык свой позабыв давно

татары долго Русь держали

в жестокой юдоли оков

и жены русские рожали

черноволосых русаков

народов чистых не бывает

они мешались без конца

и кто об этом забывает

тот отречется от отца

привык я к русским ритуалам

и в духе русском преуспел

закусывая водку салом

над философией корпел

во мне мойсеева идея

с которой не попасть впросак

она от предка иудея

так значит я вдвойне русак

путь христиан был очень долог

в извечной за Христа войне

я армянин русист-филолог

так значит русский я втройне

...всю жизнь я в качестве нагрузки

несу происхожденья груз

мой инструмент язык мой русский

так значит я типичный русс

я птица из клетки...

Василию Жовтану

я птица из клетки

летать не умею

боюсь высоты

и чирикать не смею

мой клюв притупился

от непримененья

и гложат меня

о свободе сомненья

зачем она мне

эта ваша свобода

которую все

называют «природа»

а в ней существует

жестокий обычай

что кто послабее

тот станет добычей

мне в клетке удобно

спасаться от кошки

и сыплют хозяева

члебные крошки

и ветер не сдует

и дождь не затопит

и стадо шагающее

не затопчет

зачем мне — скажите —

к свободе стремиться

давно я ручная

не дикая птица

на вашей свободе

еще и сожрут

а в клетке хоть тесно

зато в ней уют

ко мне стучат...

ко мне стучат

— кто это?

— Муза

— я занят

я готовлюсь в вуз

вот после окончанья вуза

я за поэзию возьмусь

окончен вуз

и вновь стучится

— не кстати ты пришла опять

ведь я как раз решил жениться

приди годочков через пять

пришла

— готов? - спросила строго

— мне не на что с женою жить

вот накоплю деньжат немного

тогда смогу тебе служить

и вновь сегодня

постучала

— входи

теперь принять могу

— я не к тебе — она сказала —

пришла я к твоему сынку

игрушка

политики

заполучишие ядерное оружие

ведут себя как дети

заполучившие игрушку

они никак не осознают

ее роковую опасность

и потрясают ею

хвастаясь друг перед другом

вопрос теперь в том

что произойдет раньше

или дети успеют остепениться

или их игрушка

взорвет планету Земля

страхи

ох как это скучно быть трусом поверьте

бояться всю жизнь неминуемой смерти

прыща бородавки фурункула флюса

тяжелого взгляда тяжелого груза

прогорклого масла зацветшей картошки

бульдозером перееханной кошки

предубеждения предрассудка

мигрени бессонницы язвы желудка

нечестного спора безжалостной драки

ревнивой любовницы злющей собаки

поблекшей мечты нерешенной задачи

нечаянно не полученной сдачи

расплаты растраты чужого успеха

облавы отравы ехидного смеха

инфаркта инсульта артрита гастрита

немодного триппера модного спида

прямого удара прямого ответа

землетрясения конца света

национализма гражданской войны

назойливой тещи настырной жены

Вале

дорогой мой медвежонок

мне с тобою повезло

поцелуемся спросонок

и забудем жизни зло

медвежонок дорогуша

ляжем так: к щеке щека

хоть и сделан ты из плюша

но в глазах твоих тоска

я должен на тебя молиться

за то что ты несешь свой крест

с еврейским паспортом родиться

под православный благовест

я должен на тебя молиться

за то что телом и душой

сумела юной сохраниться

пройдя со мною путь большой

я должен на тебя молиться

за то что верность твой удел

и что сумела не сердиться

когда в любви я охладел

я должен на тебя молиться...

хоть есть и у тебя грехи

но это Богом пусть простится

как он прощает мне стихи

идеи

что нет идей всё это враки

придуманные злым мошенником

идеи бродят как собаки

ища хозяина с ошейником

приходят в голову мыслишки

как в речку прыгают мальчишки

ныряют плавают резвясь

и так родится мыслей вязь

озаренье

Тамаре Тарасенко

я не философ и не богослов

но мне дано другое озаренье

когда непостижимый хаос слов

вдруг складывается в стихотворенье

бурьян страстей своих я просапал[5]

камни иллюзий выбросил я с пашни

чтобы не угасал стихов запал

которым дьявол вечно строит шашни

я сделал оппонентами друзей

вступая с ними в игры деловые

чтобы стихи не стали как музей

в котором все фигуры восковые

и исключив из обихода лень

чтобы сберечь шагреневую кожу

наполнил смыслом каждый Божий день

который вечером в стихах итожу

всплески слова

Савелию Сендеровичу

стихи это всплески слова

свистящего миру соло

стучащего тайными дверками

сверкающего фейерверками

стихи это взлёты мысли

парящей в небесной выси

мерцающей сновиденьями

блистающей откровеньями

стихи это вихри чувства

на званом пиру искусства

в самозабвеньи плясок

среди неузнанных масок

стихи это праздник духа

Божественная порука

высокого наслажденья

от вечного восхожденья

Перед ІІІ тысячелетием

я не крещен и не обрезан...

Вадиму Ярмолинцу

родившись антиподом Креза

обуздывая духом плоть

я не крещен и не обрезан

так заповедал мне Господь

преодолев свою отдельность

я научился счастью дня

узрел я Бога беспредельность

и ограниченность меня

я вышел с глупостью на битву

чтоб лучше Господу служить

и в ежедневную молитву

стараюсь боль свою вложить

читая Библию с Кораном

я уважаю их обряд

но не согласен я с обманом

что иноверцев примет ад

я вышел к Богу напрямую

без догматических помех

и верю в то лишь что пойму я

а верить слепо это грех

я слушал ребе с интересом

и чтил попа и чтил муллу

хоть не крещен и не обрезан

пою я Господу чвалу

я тоскую по Одессе...

(строки из письма)

я тоскую по Одессе

по горсаду и Соборке

и конечно по «Привозу»

с вечной ярмаркой его

вспоминаю как прекрасно

я прошелся напоследок

от «Привоза» до бульвара

до поэта самого

я тоскую по Одессе

по ее конечно театру

по ее конечно Дюку

и ступенькам в морвокзал

вспоминаю как прощались

с мамой папой и друзьями

кто и что нам в этот вечер

на прощание сказал

я тоскую по Одессе

по Торговой и Дегтярной

Молдаванке и Фонтану

где прожил я много лет

вспоминаю как мы грустно

с корабля Одессе машем

и Приморского бульвара

тает в дымке силуэт...

флюиды

Александру Харьковскому

когда судьба ко мне свирепа

и я не в силах сладить с ней

я чувствую флюиды с Неба

и сразу становлюсь сильней

флюиды еле ощутимы

как тонкий луч как легкий вздох

но с ними легче одолимы

преграды жизненных дорог

если живешь ты лишь для тела

ты сам себя в капкан загнал

твоя душа закостенела

ей с Неба не принять сигнал

флюидов ток не ощущает

ни атеист ни мракобес

но тот кто душу очищает

способен их принять с Небес

прислушайся скорей к флюидам

пытайся шифр их разгадать

и сердцем пламенным открытым

прими от Неба благодать

к себе же отнесись с вниманьем

расслабься и раскрепостись

очисти душу покаяньем

с грехами сладкими простись

моя душа родилась в Небе

но на Земле лишь стала мной

каким бы я небесным ни был

я в то же время и земной

душой моей я понимаю

что на Земле живу в плену

и как приемник принимаю

флюидов радиоволну

я принимаю их активно

хоть в их природу не проник

и чувствую интуитивно

загадочную силу их

не знаю кто их шлет Оттуда

но я Его благодарю

за это благостное чудо

и «слава Богу» говорю

плазма мысли

Георгию Гачеву

где обитает плазма Мысли?

в таинственной небесной выси

словно компьютерный туман

в котором правду скрыл обман?

где плазма Мысли обитает?

сакральным облаком витает

над головою Самого

как вдохновение Его?

вот над угрюмою планетой

Мысль недозрелая парит

я не желаю Мысли этой

пусть хоть стихами говорит

вот над планетою угрюмой

парит Мысль зрелая в соку

и осеняет меня думой

рифмуясь в данную строку

роятся словно пчелы Мысли

я улей их разбередил

они б давно меня загрызли

но я их верой упредил

роятся Мысли словно пчелы

и пасечник меня поймет

что не страшны мне их уколы

когда я собираю мед

возможно Мысли были вечно

одушевляя вещество

а мы живем себе беспечно

не понимая существо

возможно Мысли вечно были

и я приманываю их

чтоб волшебством небесной пыли

они мне опылили стих

впопыхах

я в стихах как в грехах —

и откуда такая напасть? —

я пишу впопыхах

чтоб они не успели пропасть

я совсем не поэт

а копеечный журналист

но стихам — дела нет

и они выползают на лист

...я лелею в тиши

этот свой поэтический дар

за который — шиши

а статья принесла б гонорар

театр абсурда

Евгению Лелю

распад СССР словно театр абсурда

советский паспорт мой стал паспортом Нуля

нет у меня страны как нет ее у курда

мой президент Господь моя страна Земля

распад СССР как светопреставленье

гражданская война всерьез грозит опять

Великий Режиссер поставил представленье

как спятивший народ пытается воспрять

четверостишия 90-х

чтобы был на планете баланс

не достаточно истинной веры

ваша вера всего лишь нюанс

в панораме земной ноосферы

когда свирепствует жена

то начинается война

и нет женевских соглашений

для злых семейных отношений

мы о себе воображаем

что нет над нами никого

и сами же себя лишает

поддержки благостной Его

когда пропадают желания

и нужно всё больше косметики

тогда начинается мания

дистиллированной этики

не по сердцу мне игра сия

под названьем эмиграция

но играю я в игру сию

хоть навечно брежу Русию

я счастья жар-птицу поймал на мгновенье

но смог удержать я в руке лишь перо

и этим пером я писал откровенье

пока не вонзили копье под ребро

скорее засветите пленку

пока хорей не стал как дактиль

сорвите голову цыпленку

пока не вырос птеродактиль

люблю я дружбу прочную

без шухеров-атасов

а также рифму точную

без всяких выкрутасов

к небу одна дорога —

выкарабкаться из ямы

мудрость у нас от Бога

глупость от обезьяны

я не знаю больше наслажденья

как в момент сакрального вхожденья

в глубину в неведомое в бездну

где умру и может быть воскресну

такая к черту участь...

художнику Люсьену Дульфану

такая к черту участь

бессмысленных пророчеств

что больше нет чудачеств

застойных одиночеств

такая к черту почесть

что если без трюкачеств

то не найти отечеств

зачумленных землячеств

такая к черту гнучесть

что если правду вычесть

то не понять бодрячеств

заплеванных величеств

такая к черту нечисть

что вовсе не до качеств

когда среди количеств

соперничество ячеств

моя жена...

моя жена — не злючка

но иногда с капризом

она такая штучка

которая с сюрпризом

моя жена — хозяйка

но иногда диктатор

она не краснобайка

но иногда оратор

моя жена — мечтатель

но иногда и нытик

единственный читатель

но иногда и критик

Лот

а Лот был тот еще хитрец

и секс-маньяк к тому ж...

для дочерей он был отец

но и ещё их муж

Лот так надрюкался в обед

что озверел вконец...

для своих внуков он был дед

но и ещё отец

когда приходит музыка стиха...

Григорию Резникову

когда приходит музыка стиха

и обнажает мира сокровенность

тогда смолкает разума надменность

и нет в такой Поэзии греха

когда приходит музыка строфы

овеянная первозданной тайной

тогда душа становится печальной

и я с такой Поэзией на вы

когда приходит музыка... а в ней

звучат стихи полифонией смысла

тогда из года выпадают числа

не освященных Абсолютом дней

когда приходит музыка... она

есть самовыраженье Абсолюта

и как бы ни закручивал я круто

в моих стихах Его печать видна

сакральной мысли алгоритм

когда вокруг бушуют штормы

как трудно голос не сорвать

я не новатор стихоформы

зато мой стих не даст соврать

меня не занимает форма

лихая рифма ловкий ритм

другая у меня платформа

сакральной мысли алгоритм

журналист

я в публицистике неистов

но не влезал на броневик

хоть был в Союзе журналистов —

но до сих пор не большевик

писал на внутренние темы

(на внешние мне был запрет)

поскольку не был у Системы

ее доверенный полпред

в профессии второй древнейшей

я не кричал вождям "ура! "

и не был журналистской гейшей —

был пролетарием пера

марионетки

мы все марионетки Бога

не замечаем мы того

что вся наша работа строго

идет по промыслу Его

мы постигаем созидаем

и суетимся в вихре дел

сравняться с Ним самим мечтаем

но это Он так захотел

а богоборцы-атеисты

своей наивностью смешны

в "безбожной" сцене как артисты

они Ему же и нужны

Он в нас вложил свою программу

и распалил страстей костер

чтоб мы разыгрывали драму

в которой Он наш режиссер

мы все лишь куклы-персонажи

(а атеисты нити рвут)

и в этом всё призванье наше

идти туда куда ведут

мы все лишь куклы-персонажи

а дергает за нитки Бог

и куклам неизвестно даже

каков у пьесы эпилог

Моисей Иисус и Мухаммед...

Моисей Иисус и Мухаммед

сокровенного знанья столпы

основали великие храмы

для одухотворенья толпы

на небесных посланников этих

снисходил откровения свет

в синагогах церквях и мечетях

до сих пор не забыт их завет

но поруганный дьявол увидев

что редеет безбожная рать

все религии возненавидев

нетерпимость в них стал разжигать

вот тогда-то и началась драма

нетерпимости к вере другой

если ты не из нашего храма

значит нехристь неверный и гой

...мусульман христиан иудеев

бес попутал — язычников бить

мол язычники чуже злодеев

не хотят многобожье забыть

...в путы дьявольского искуса

иудеи попали в те дни

когда на своего же Иисуса

так безбожно орали: "Распни!"

...христиане в ответ не простили

хоть прощать заповедал Христос

и в подобном же дьявольском стиле

взяли на душу грех — Холокост

...мусульмане — по дьявольским планам —

объявили кровавый джихад

чтоб евреям и христианам

уготовить прижизненный ад

Моисей Иисус и Мухаммед

посмотрите на Землю с Небес

помогите очистить нам храмы

где засел нетерпимости бес

пусть Божественный свет ваших этик

ортодоксов переубедит

в синагогах церквях и мечетях

пусть терпимости дух победит

Моисей Иисус и Мухаммед

ваши древние книги живут

и провидческими стихами

всех землян к очищенью зовут

лишь тогда Божий Дух возродится

и сойдет на планету покой

когда в храме совместно молиться

будут нехристь неверный и гой

наказание

мы претендуем на всезнание

забыв что Он всему глава

и получаем в наказание

непросветленные слова

мы претендуем на всезнание

о Нем же забываем мы

и получаем в наказание

отягощенные умы

мы претендуем на всезнание

забыв что знает всё лишь Он

за это дух наш в наказание

проникновенности лишен

стихотворство

стихотворство — стихоманство

передергиванье карт

смутных образов жеманство

черной магии азарт

стихотворничать — озорничать

черпать мудрость в решето

от сует людских затворничать

в мессианское ничто

резонанс

Анатолию Гланцу

я как бы резонанс

метущейся галактики

в которой дан мне шанс

однопланетной практики

я как бы резонанс

той компьютеризации

что подобьет баланс

сакральной информации

я как бы резонанс

другого измерения

а в нём киносеанс

духовного прозрения

старое вино

мои стихи лишь в самиздате

хотя написаны давно

им суждено к далекой дате

крепчать как старое вино

натягивать матерость бочки

дубеть слоновить бархатить

чтобы как лопнувшие почки

букетом ярким восхитить

годами дожидаться чаши

в нее излиться изойти

и в жаждущие души ваши

строкой волнующей войти

...мои стихи лишь в самиздате

но отстоявшись

все равно

они дайдут до вас в цитате

как в чаше старое вино

ангел и бес

я — ангел безыдейный

в начальники не лез

а друг мой — бес идейный

вступил в КПСС

я — ангел бестелесный

на праведных путях

а друг мой — бес телесный

у маршала в зятьях

я — ангел безызвестный

влагаю душу в стих

а друг мой — бес известный

больших чинов достиг

уроды

чем больше в биомассе видов

то есть животных и растений

тем больше в людях — индивидов

и раз в сто лет родится гений

но вот увы редеют виды

от загрязнения природы

и гибнут в людях индивиды

а вместо гениев — уроды

угрюмые рифмы

приходят угрюмые рифмы

в уставшую душу мою

как будто слетаются грифы

на трупы погибших в бою

приходят угрюмые рифмы

как вестники чьей-то беды...

корабль натолкнулся на рифы

лишь мачта торчит из воды

свет компьютерного экрана...

свет компьютерного экрана в тёмной комнате

как свет знания во тьме невежества

как маяк жизни во тьме небытия

как окно в тайны Абсолюта

которое Он неожиданно открыл для нас

готовя нас для каких-то новых

совершенно невообразимых свершений

я в философии поэт...

я в философии поэт

и от философов отличен

лишь тем что более лиричен

когда пишу Его портрет

в поэзии же я философ

и мой рациональный стих

такую мысль Его постиг

после которой нет вопросов

знаки

Александру Суконику

я тронутый мыслью я порченый верой

с иным измереньем я вышел на связь

и мне отпускается щедрою мерой

нездешних стихов прихотливая вязь

я предан друзьями я проклят врагами

но камень сизифов на гору тащу

и от искушенья спасаюсь стихами

в которых сакральную правду ищу

я лезу на кручи я падаю в бездны

в моем рюкзаке все людские грехи

отныне мне тайные знаки известны

которые я и вплетаю в стихи

я весь зацелован я весь замордован

но Муза меня как и прежде манит

в стену равнодушия я замурован

но знаю что буду еще знаменит

[2] тапас (санскрит) - жар, разогревание, пыл

[3] пракрити (санскрит) - первоматерия

[4] в Одессе, которая была в царской России

столицей Новороссийского края, а в советское

время насильно присоединена к Украине (так

же, как и позже - Крым)

[5] сапать - полоть при помощи сапы